черная зона и красная зона какая лучше
Здравствуйте, в этой статье мы постараемся ответить на вопрос: «черная зона и красная зона какая лучше». Если у Вас нет времени на чтение или статья не полностью решает Вашу проблему, можете получить онлайн консультацию квалифицированного юриста в форме ниже.
Первая классификация дает нам следующее определение того, что такое красная зона. По этой классификации зоны разнятся своим контингентом. Красная зона — исправительная колония для бывших сотрудников правоохранительных органов. Черная зона – это колония, где отбывают сроки гражданские лица. Красные зоны в России по этой классификации предназначены не только для бывших полицейских, но и для прокуроров, военных, сотрудников Следственного комитета, судебных приставов, тюремщиков. Сажать их в одну камеру с тем контингентом, который они сами привлекли к ответственности, значит лишь повышать преступность в колониях.
Первый вариант классификации зон
Какие зоны в России «красные» по этой классификации? Наказания бывшие сотрудники органов отбывают в следующих местах:
- Г. Нижний Тагил Свердловской области, ИК-13.
- Г. Бор Нижегородской области, Борский район, ИК-11.
- Г. Скопин, мкрн. Октябрьский, Рязанская область, ИК-3.
- Г. Энгельс, Промзона, Саратовская область, ИК-13.
- Г. Печора, поселок Миша-Яг, Республика Коми, ИК-49.
- Республика Мордовия, Зубово-Полянский р-н, поселок Леплей, ИК-5.
- Г. Иркутск, ИК-3.
«По-настоящему режимная колония»
«Если вы спросите правозащитников, если вы спросите осужденных, если спросите родственников осужденных, то конечно, они скажут, что колония безусловно пыточная. Но если спросить тех же самых сотрудников ФСИН, то они скажут, что это идеальная, образцовая колония, где все по порядку», — говорит Олег Хабибрахманов.
По его словам, сам факт достаточно быстрого взлета Василия Волошина от должности младшего инспектора до поста начальника колонии показывает, что руководство областного управления ФСИН было вполне удовлетворено результатами его работы. «Считалась, что это прекрасная, как политкорректно говорили сотрудники ФСИН, по-настоящему режимная колония. Как говорил сам начальник колонии — идеальная, образцово-показательная, где все так, как должно быть по закону. С такой точкой зрения, она имеет право на существование, надо тоже считаться», — рассуждает Хабибрахманов.
Он рассказывает, что сообщения о насилии и пытках в ИК-14 правозащитники получали в течение многих лет, но привлечь кого-то к ответственности не удавалось — сотрудники администрации мастерски уничтожали доказательства, писавших жалобы заключенных запугивали, и они отказывались от своих слов, а прокуратура в упор не замечала каких-либо проблем. Хабибрахманов замечает, что от входа в прокуратуру в Сухобезводном до ворот колонии — пара сотен метров, но прокурор Сергей Морозов, в чьи обязанности входил надзор за законностью в ИК-14, был, по словам правозащитника, «потрясающе слеп».
Осужденный-активист Николай Молотов вспоминает эпизод, когда после очередной смерти в колонии он присутствовал «при разговоре Степаныча (речь идет о Василие Степановиче Волошине — МЗ) и Морозова за этот труп», и как раз тогда «Морозов советовал, как правильно все сделать». Если верить Молотову, Морозов и Волошин вместе посмотрели видеозапись последних часов жизни избитого заключенного и «запись пришлось уничтожить». «Сколько этот Морозов выпил и сожрал, пора и отрабатывать» — так, по словам Молотова, якобы сказал Волошин, когда положил трубку после разговора с прокурором, во время которого он просил «уничтожить бумаги» очередной проверки.
«Мы не могли доказательства там собрать, — говорит Хабибрахманов, — потому что родственники сообщают, что нашего человека пытают, мы едем, действительно, избитый он. Мы везем его на экспертизу: действительно, разрывы прямой кишки, анального отверстия, все остальное. Прокурор приходит, берет с него объяснения. Тот говорит: «Ребята, меня так сильно пытали, я просто обязан этих сук посадить». Проходит две недели, и информация разворачивается на 180 градусов. Теперь он не просто сам себе эти телесные повреждения нанес, он их нанес по наущению и под давлением членов ОНК!».
Иван Жильцов, еще один член нижегородской ОНК, объясняет, что заключенный, рассказавший об особо изощренных пытках («Судя по его рассказам, там человеку засовывали резиновый шланг в задницу и пускали воду», — уточняет Хабибрахманов) во время проверки и следствия оставался на территории колонии. Таким образом, сотрудники ФСИН не перевели пострадавшего в другое место и не обеспечили его безопасность; не помогла даже срочная коммуникация жалобы в ЕСПЧ. В итоге от своих слов заключенный отказался, и дело было закрыто. Жильцов предполагает, что нужного эффекта от заключенного добились даже не угрозами или новым насилием, а обещанием помочь с закрытием его собственного дела и последующим освобождением.
«Это опер, это очень грамотный опер, это далеко не глупый опер, это очень хитрый опер. Другое дело, что его, на первый взгляд, очень сильно подвело полное отсутствие какого-то стратегического мышления», — так Олег Хабибрахманов характеризует руководителя ИК-14 Василия Волошина. По его словам, Волошин «явно считал, что только он в этой среде что-то понимает», и отмахивался от предупреждений о том, что такой режим не может существовать долго и «обязательно взорвется».
Руководство ГУФСИН по Нижегородской области, как и прокуратура со Следственным комитетом, на сообщения о ситуации в колонии никак не реагировали. «Никакого понимания — потому что в колонии тишина, жалоб оттуда нет».
В «зелёных» тюрьмах вся власть принадлежит арестантам, исповедующим ислам. В связи с нестабильностью ситуации на Кавказе в начале двухтысячных годов, доля мусульман в российских тюрьмах возросла. Попав в одну колонию, они объединяются и начинают требовать для себя особых условий. Кроме того, исламские террористы насаждают свои радикальные взгляды среди других заключённых.
«Джамааты» — лидеры сформированных в тюрьме исламских групп отказываются идти на сотрудничество с администрацией тюрьмы. Российского воровского кодекса они не признают и ориентируются на собственные правила. Однако деньги в «общак» заключённые-мусульмане всё-таки собирают. Правилам своей веры они следуют неотступно, и часто на почве этого случаются конфликты и с однокамерниками, и с надзирателями. При этом «джамааты» не будут слушать имама, пришедшего к ним с наставлениями с воли. Для них ценны советы только имама, самого отсидевшего или сидящего в «зелёной» колонии.
Особенности черной зоны
Рассматривая вопрос, что такое черная зона в тюрьме, следует понимать, что это место, где условия хорошо приспособлены к нормальной жизни.
Но нередко случается, что сами заключенные портят себе жизнь и начинают плохо себя вести, из-за чего страдают другие.
Наслушавшись разнообразных слухов и пообщавшись со знакомыми, которые где-то слышали, что можно каким-то образом затянуть запрет на тюрьму, начинают воплощать это на практике.
Но практически всегда такие действия замечают работники колонии, находят плохо спрятанные запрещенные вещи, в итоге страдают родственники арестанта.
Если среди запретных вещей сим карта или телефон, то можно обойтись штрафом. Но в случае боле серьезной находки могут возбудить дело.
Особенности черной зоны
Рассматривая вопрос, что такое черная зона в тюрьме, следует понимать, что это место, где условия хорошо приспособлены к нормальной жизни.
Но нередко случается, что сами заключенные портят себе жизнь и начинают плохо себя вести, из-за чего страдают другие.
Наслушавшись разнообразных слухов и пообщавшись со знакомыми, которые где-то слышали, что можно каким-то образом затянуть запрет на тюрьму, начинают воплощать это на практике.
Но практически всегда такие действия замечают работники колонии, находят плохо спрятанные запрещенные вещи, в итоге страдают родственники арестанта.
Если среди запретных вещей сим карта или телефон, то можно обойтись штрафом. Но в случае боле серьезной находки могут возбудить дело.
При обнаружения нарушений страдают не только родственники, но и другие арестанты. На зоне режим становится более жестким, передачи досматривают тщательно и вводят другие ограничения.
Таким образом, черная зона значит, что на ее территории зэки живут по своим, воровским законам и правилам. Они тоже во власти руководства зон, подчиняются с неохотой и на сознательное сотрудничество не идут.
Некоторые известные зэки утверждают, что не бывает зон, где абсолютно соблюдаются закон. Поэтому, как в черных, так и в красных зонах царит беззаконие.
В обоих случаях все держится на взаимодействии администрации и бандитов, которые преследуют собственные и сугубо корыстные интересы.
Черные и забитые Расизм, нацисты и бандитский разгул: как живут американские тюрьмы
Американский тюремный мир — поистине огромная и непознанная цивилизация. За решеткой в Соединенных Штатах живут миллионы людей, вынужденных соблюдать особые неписаные законы и мириться с дискриминацией, которой на воле не видывали уже десятки лет. Целые города заключенных обеспечивают владельцам тюрем баснословный доход, превращая систему исправления и наказания в машину эксплуатации и обогащения. «Лента.ру» решила разобраться в том, как работают американские тюрьмы: первый текст нового цикла посвящен расизму за решеткой и жизни тюремных банд.
«Обезьяны очков не носят», — тюремный охранник Брайан Паупор окликнул чернокожего Джона Ричарда во дворе одной из тюрем штата Нью-Йорк. У осужденного за убийство Ричарда было слабое зрение и рецепт на темные очки, потому он их не снимал. Завязалась драка, на помощь охраннику подоспели несколько коллег. В результате заключенный лишился не только очков — его избили так, что он с трудом ходил, и на полгода отправили в карцер. Офицер Паупор отделался легкими травмами, а в служебном докладе написал, что Ричард напал на него первым. Расовое оскорбление в записке не упоминалось.
«От расы здесь зависит все. Я имею в виду — действительно все, — говорит Джерри Меткалф, осужденный за непредумышленное убийство и хранение оружия. — В столовой белые сидят в одном углу, черные — в другом. Белых стрижет белый парикмахер, черных — черный. Здесь до сих пор 1950-е — в смысле мы делим разве что питьевые фонтанчики. […] Единственная разница в том, что белые за решеткой часто оказываются в меньшинстве».
Очутившись, заслуженно или нет, во власти американской пенитенциарной системы, заключенный сталкивается с жестоким миром, население которого — более 2,2 миллиона человек — порой руководствуется первобытными законами выживания, строго отделяя своих от чужих, и не боится прибегнуть к насилию.
Известно, что по числу осужденных США значительно опережают остальные государства и занимают первое место в мире по соотношению заключенных и общего числа граждан. В некоторых штатах на 100 тысяч жителей, включая детей, приходится более тысячи обитателей тюрем.
Где находятся «красные зоны» в России?
Существует ли список красных зон России? В последнее время нечасто можно встретить «красную зону» в чистом виде. Специалисты утверждают, что сейчас можно утверждать, что практически все тюрьмы стали «красными».
Почему? Дело в том, что ФСИН все больше и больше настаивает на том, чтобы каждый осужденный точно выполнял все обязанности и правила, установленные администрацией тюрьмы.
Кроме того, деление на «красную» и «черную» зону уже так не актуально, как это было ранее, а сами границы, которые отличают одну масть от другой, стерлись уже давно. Особенностью такого образного деления является метода управления заключенными начальством лагеря.
В первом случае все контролирует сама администрация, а в другом — пользуются помощью криминального авторитета, которого выбрали непосредственно сами осужденные.
Если говорить об истории известных «красных зон», то стоит упомянуть известную колонию в г. Белгороде в начале 2000-х.
Порядки на «красных» зонах
Один из самых больших страхов «правильных» преступников — это попадание в «красную» колонию. Там порядок и дисциплину поддерживают зеки, сотрудничающие с администрацией колонии. За это они получают определённые послабления в режиме. Кроме того, внутри самой «красной» тюрьмы тоже есть деление по секциям. Например, заключённых определяют в секции правопорядка, спорта или гигиены и чистоты. За отказ выполнять правила секции обычно следуют суровые наказания.
В большинстве «красных» тюрем царит произвол со стороны администрации. Малейшая провинность — несвоевременный перекур или матерное слово во время обхода — и заключённый может загреметь в ШИЗО. Или же к нему применят другие методы наказания, вплоть до рукоприкладства. Узнают обо всех нарушениях в администрации только от стукачей-«козлов». И бороться с ними не могут даже воры в законе, оказавшиеся в «красной» зоне. Здесь у них, в отличие от других тюрем, нет никакого авторитета. Более того, воров в законе часто переводят в «красные» колонии, чтобы сломать их волю. Их заставляют преступать воровской кодекс и работать на администрацию. Некоторые соглашаются на сотрудничество добровольно, но многих приходится ломать долго и упорно.
В «чёрных» тюрьмах России же царят совершенно другие законы. В них всем заправляют воры в законе.
Всем преступникам известно, что за отступление от воровских законов грозит страшная расплата. Поэтому в «чёрных» колониях царит тишь и благодать для всех, кто эти законы соблюдает. Стоящие у власти авторитеты делают всё возможное, чтобы их «подопечным» хорошо жилось. Они налаживают связь с волей, за особые заслуги могут даже протащить на зону сотовый телефон. На запрещённые вещи, алкоголь и наркотики в «чёрных» тюрьмах администрация смотрит сквозь пальцы.
Закрывают глаза и на то, что зеки не выполняют назначенные им работы. Например, на «чёрной» зоне заключённые не убирают территорию и отказываются мыть свои камеры. Однако это небольшая плата за то, что в «чёрных» колониях практически не бывает убийств и драк, в отличие от «красных» и «зелёных» зон. Сегодня «чёрных» тюрем становится всё меньше и меньше. Зато «зелёных», наоборот, за последние несколько лет стало больше. И порядки в них несколько отличаются от зон других цветов.
Чем отличается от «черной»?
Администрация тюрьмы наводит контакты с одним из авторитетных представителей «тюремной масти» и сотрудничает с ним в решении многих вопросов. Зачастую, заключенные сами выбирают человека, который будет нести ответ перед ними за действия администрации.
Второе различие заключается в условиях жизни в тюрьмах. На «черных», как правило, арестантам выжить проще, не смотря на то, что финансирование таких колоний крайне ограничено. Порядки такого вида тюрем позволяют заключенным очень и очень многое. На «красных» же зонах администрация следит за тем, чтобы в тюрьме было все необходимое: одежда, еда, средства личной гигиены, постельное белье, полотенца и пр. Т.е. уровень жизни на «красных» зонах в разы выше, но в целом жить в таком ИУ тяжелее.
Еще одно отличие состоит в отношении к сотрудничеству с администрацией тюрьмы. Жители «черных» зон не принимают (а то и наказывают) тех, кто идет хоть на какие-то сделки с тюремщиками, если они не согласованы с «мужиками», тогда как на «красных» у зэков просто нет выбора: если сотрудник тюрьмы сказал, что надо работать на него, то приходится, иначе жестокие меры наказания обеспечены.
«Администрация или криминал»
В последние годы руководство ФСИН постоянно говорит, что разделение на «красные» (полностью подконтрольные администрации) и «черные» (где порядки устанавливают криминальные структуры или «воры») зоны осталось в прошлом. Бывший заместитель директора Федеральной службы исполнения наказаний Валерий Максименко в интервью 2019 года говорил, что «возможно, где-то такое разделение осталось, но актуальность этого вопроса постоянно снижается (…) То есть, делений на цвета уже нет все-таки».
Максименко сейчас сам находится в СИЗО по подозрению в коррупционной деятельности и, если его признают виновным, будет отбывать наказание в специализированной исправительной колонии для бывших сотрудников (их называют «БС»). В подобной колонии уже отбыл срок второй директор ФСИН Александр Реймер. Все время заключения он трудился библиотекарем.
«Серые»: ни тем, ни этим
Этимологически и, в некоторой степени, идеологически (по воровским понятиям) термин «серый», толкование которого в 1927 году приводил Сергей Потапов, совпадает по своему значению с цветовой характеристикой касты «мужиков». «Мужики» — это основная категория заключенных в МЛС, и ее представители не стремятся вознестись по воровской иерархической лестнице, не идут на услужение к администрации, но и не опускаются до низов — самой презираемой категории осужденных.
Историк отечественной криминальной субкультуры Виталий Лозовский считает, что «серый», нейтральный, цвет масти «мужиков» объясняется именно этим невмешательством — «мужику» чужды воровские амбиции. В выяснение отношений между блатными он, как случайный человек в МЛС, не вмешивается, но тюремный закон соблюдает. Иногда эту масть еще называют «синей» из-за цвета арестантской робы, которую выдают осужденным.
«Никогда не выбраться»
Попасть на нижнюю ступень неформальной иерархии можно множеством способов: от определенных статей, по которым осужден человек (к ним относятся любые преступления сексуального характера против детей и изнасилования как таковые) до случайного тактильного контакта с уже попавшим в эту категорию человеком. Но варианты могут быть самые разные: в каких-то колониях «по статье» не «опускают», в каких-то администрация насильно ломает других заключенных, вынуждая их контактировать с «обиженными».
Автор фото, Yevgeny Yepanchintsev/TASS
Администрация при этом может тех, кто работает на нее, не ценить и отзываться о них пренебрежительно. Бывший сотрудник ФСИН Евгений М. замечает: «Честно сказать, чем хуже человек, чем гаже у него преступления, тем охотнее он идет на сотрудничество с администрацией».
Автор фото, Stanislav Krasilnikov/TASS
«Красные» и «черные» зоны — как возникло такое разделение
Тюрьмы и исправительные колонии с советских времен и до наших дней подразделяются на так называемые «черные» и «красные».
И если очень вкратце, то эти названия обозначают то, кто удерживает реальное главенство в месте лишения свободы: официальная администрация и сотрудники-надзиратели — либо же привилегированные заключенные, «блатные».Начнем с того, что обозначают сами эти названия-цвета.
«Черными» еще со времен ГУЛага называли «воров в законе» и вообще «блатных» — то есть представителей «сливок» тюремного общества.
Это люди с криминальными биографиями, имеющие авторитет и влияние как в пределах конкретной зоны, так и вообще в криминальном сообществе (их статус от перемещения в другие исправительные учреждения не менялся).
Там, где реальными хозяевами, устанавливающими порядки на зоне, были «воры в законе», зона начинала считаться «черной».
А что касается «красных», то тут толкование более многогранное. «Красными» с советских времен сидельцы называли всех правоохранителей в целом и тюремных надзирателей в частности.
Почему именно «красными» — да попросту в честь красного знамени Советского Союза и прочей прилагающейся символики.
Но, кроме того, «красными» иногда называют такую тюремную касту, как «активисты» (они же — «козлы»): то есть люди, активно сотрудничающие с администрацией — логично, что на «красных» зонах такие персонажи присутствуют.
Жалобы и наказания. «Этот метод у них безотказно работает»
По выражению заключенного Никиты Никифорова (имя изменено) — одного из самых активных «жалобщиков» ИК-14 — положение тех, кто все-таки решался написать жалобу, «кардинально усугубляется: осужденных подвергают пыткам и сексуальному насилию», поэтому зеки «панически боятся обращаться в надзорные органы».
«Он к нам перешел в статусе «штрафника», то есть осужденного, совершившего проступок» — говорит о самом Никифорове активист из 12-го отряда Николай Молотов. Проступок его заключался в том, что когда Никифорова вывозили из колонии в СИЗО для следственных действий, он написал жалобу. Молотов утверждает, что в его присутствии состоялся телефонный разговор между активистом Вадимом Хоревым (имя изменено; по словам Молотова, после освобождения Хорев был убит неизвестными) и руководителем колонии Василием Волошиным: «Волошин сказал Хореву, что сейчас к нему в 12-й отряд переведут Никифорова, и его надо будет «отработать». Это, как правило, означало применить физическую силу, тереть полы, мыть писсуар, унизить морально». Активист вспоминает, что Никифорова в отряде били палкой по пяткам.